Онтология языка: вещь или процесс? Объектом лингвистических исследований
является язык, но такой же ли это объект, как, например, вещество в
химии? То есть, существует ли язык в том смысле, в каком существуют
физические объекты? Конечно, термин вещество также предполагает
определенное абстрагирование, но в повседневной реальности нетрудно
найти предмет, соответствующий этой абстракции. Термин язык предполагает
значительно большее абстрагирование, поскольку нам не удастся найти
предмета, соответствующего ему. Даже слово неуловимо: Слово - не
воробей, вылетит - не поймаешь.
В то же время, наивная картина мира
с легкостью ‘размещает’ язык (можно здесь говорить о наивной топологии
языка) в книгах и словарях, на магнитной ленте и видеопленке, и т.п.
Результаты анкетирования говорят о том, что для наивного пользователя
слова, рассматриваемые как вещи, находится ‘в книгах’ (32,6%). Но для
проигрывания пленки нужен магнитофон, для чтения текста нужен человек, а
понимание того и другого вообще невозможно мыслить без человека, вне
его действий. Без действующего языкового субъекта нельзя наблюдать и
язык.
Далее, нет таких лингвистических единиц, которые можно было
бы определить как физические объекты, как вещи, соотнесенные с точками
на оси времени. Любой элемент языка предполагает процесс, действие
языкового субъекта. Фонетически, каждый звук произносится не
одномоментно, процесс его произнесения разбивается (по меньшей мере и
условно) на три этапа. Фонематически, произнесение и восприятие звуков
связано с неосознанным процессом выбора и решений, которые принимает
языковое сознание. Слово - также не вещь, оно начинается и кончается в
определенные моменты времени. Соотношение слова и обозначаемого предмета
также не статично, не детерминистично, это процесс приписывания
значения, означивания и переосмысления. В грамматическом плане мы также
не видим строгого соответствия контекста и формы, ситуации и
грамматических средств. В то же время, большинство дидактических
грамматик следуют детерминистической мифологии ‘правил и исключений’.
Изучение языка, таким образом, тормозится детерминизмом как школьных
грамматик, так и наивной философии.
Детерминизм не являлся
единственной парадигмой мысли в ХХ веке. Критикуя жесткость разделения
субъекта и объекта, причины и следствия и т.п., многие мыслители
говорили о вероятностном характере человеческой (языковой) деятельности.
Языковые действия - процесс неосознанного, но интенционального выбора,
осуществляемого пользователями языка. Вклад в деятельностную парадигму
исследования коммуникации и языка [Кашкин 2000: 5-7] внесли многие:
Гумбольдт и Гуссерль, Пражская школа и Кёльнский проект, Бахтин и
Флоренский, Заде и Налимов. В естественных науках наблюдалась
аналогичная тенденция: «атом в такой же мере становится, в какой и
существует, это движение в такой же мере, в какой и его объект»
[Bachelard 1983(1934): 70]. Подчеркивая деятельностную сторону
коммуникации, У. Матурана ввел свой термин languaging (досл.
‘языкование’), под которым он подразумевает «деятельность в сети
консенсуальной координации поведений» (operating in a network of
consensual coordinations of behaviors) [Maturana 1995: 1-2].
Источник: http://(http://www.philology.ru/linguistics1/kashkin-02.htm) |